Прокурор: "Вы лично изготовили дубинки и кастет?"

Продолжение допроса Эдуарда Кузнецова в Ленинградском городском суде 16 декабря 1970 года.

Фотоиллюстрация

ПРОКУРОР: Не самолет. Вы лично изготовили дубинки и кастет?

КУЗНЕЦОВ: Да.

ПРОКУРОР: Один?

КУЗНЕЦОВ: Один.

ПРОКУРОР: Залмансон Сильва, скажите, вы помогали Кузнецову изготовлять кастет?

СИЛЬВА: Да.

ПРОКУРОР: Так как же, Кузнецов?

КУЗНЕЦОВ: Она просто присутствовала. Если это называется помощью?.. Я делал кастет сам, один.

ПРОКУРОР: А дубинки?

КУЗНЕЦОВ: Тоже один.

ПРОКУРОР: Залмансон Израиль, скажите, кто делал дубинки?

ИЗРАИЛЬ: Я, а Эдик мне только помогал.

ПРОКУРОР: Так! А для какой цели вы их, Кузнецов, изготовили?

КУЗНЕЦОВ: Это не очень просто для однозначного ответа... Попробую объяснить. Дело в том, что замысел побега родился без меня, без меня обсуждались и детали подготовки к 1-му варианту - во всяком случае на первых стадиях обсуждения. Посвятив меня в подробности этого плана, мне сказали, что в качестве орудий нападения могут быть использованы дубинки. До реализации нашего замысла было еще далековато. Дубинки - мелочь, но и за нее нужно кому-то и как-то взяться. Были сделаны определенные шаги - достать ведь нужный материал не просто - а изготовление дубинок - не более как завершение раз начатого дела, уже, явно и ненужного, но тяготеющего к завершению само по себе. Кастет родился иначе - как результат спора между мной и Израилем: он настаивал на невозможности его ручного изготовления - я доказал ему наглядно.

ПРОКУРОР: Значит, вы не собирались использовать его при разбойном нападении на пилотов?

КУЗНЕЦОВ: Пока его не было, не собирались, но когда он появился... Есть ведь соблазн оружия. Поскольку я обязался напасть на 1-го пилота, я решил иметь при себе кастет. Хотя я должен был просто схватить пилота за шиворот и втащить его в самолет, где мне помогли бы связать его, я решил на всякий случай прихватить с собой кастет.

ПРОКУРОР: Изготовить кастет, взять его с собой, но никого им не бить, так?

КУЗНЕЦОВ: Именно. Характерно, что вопрос о типе обращения с экипажем волновал нас на всех стадиях подготовки к захвату самолета. Еще в марте, во время обсуждения так называемого 1-го варианта было решено, что в идеале следует стремиться к тому, чтобы на пилотах не было и царапины (возмущенное шевеление и иронические возгласы в рядах спецпублики). Разумеется, не столько вследствие неприятия жестокости, сколько из нежелания быть причисленными к уголовным преступникам и намерения лишить советское правительство одного из наиболее веских оснований для требования вернуть нас в СССР. Что именно таковой была наша установка, говорит и мое намерение отобрать у пилотов документы на случай, если бы советскими органами (обоснование уголовного характера нашего деяния) было заявлено, что мы убили пилотов. Такое ведь не исключено... Тогда документы пригодились бы для опознания личностей.

ПРОКУРОР: Вы смастерили кастет, должны были, по вашим словам, применить его во время разбойного нападения на советских пилотов, а оказался он при аресте у Израиля Залмансона. Как же это?

КУЗНЕЦОВ: Я почти на сутки раньше Израиля выехал из Риги. Спешка сборов и практическая ненужность кастета привели к тому, что я забыл его дома. Израиль наткнулся на него случайно и захватил с собой в Ленинград, чтобы передать мне, но оба мы, очевидно, не отводили кастету никакой роли в предстоящих действиях: я забыл его в Риге, а он забыл передать его мне.

ПРОКУРОР: Залмансон Израиль, скажите, кто должен был с кастетом в руке напасть на первого пилота?

ИЗРАИЛЬ: Я.

ПРОКУРОР: Та-ак!

"Антиеврейские процессы в Советском Союзе (1969-1970)". Изд. Еврейский университет в Иерусалиме - Центр по исследованию и документации восточно-европейского еврейства, стр.

Начало ЗДЕСЬ

Продолжение ЗДЕСЬ